Сара Львовна нависла над столом и задумчиво перебирала свои пухлые, поблекшие от времени студенческие тетрадки. Все они были «общими» и исписаны торопливым, но каллиграфическим почерком, а внутренние стороны обложек – испещрены перепиской с подружками во время лекций, на парах. И все это имело уже, так сказать, историческое значение. Гончаров с его рыхлым, но милым Обломовым, Тургенев со своими невинными барышнями, Чехов с незабываемым доктором Дымовым и этим неприятным Ионычем… Кому это сейчас нужно?

В Лондоне всегда можно наткнуться на хорошо сберегаемые, но неизвестные широкому кругу традиции

Произведя подсчеты, как сейчас говорят, своей наличности, Мотя и Сара Львовна решились-таки обновить свои кухонные полотенца. Приближалась Пасха, и приятно было завернуть в новое яркое полотенечко подарочную пасочку, испеченную Марьей Ивановной, которая старалась для всего двора. А подругам предстояло обойти с поздравлениями нескольких общих приятельниц.

Каждый в глубине ему лично принадлежащей души надеется на чудо. Даже при нашей, извиняюсь, чудовищной жизни, несмотря на окаменевший в сознании некоторых скепсис. И мало того. У нас тут кое-кто воображает, что чудо свершается ежесекундно, только не с нами. Не дано увидеть его, потому что не с нами происходит. А еще, вроде, потому, что большинство из нашего двора таки страдает дальнозоркостью благодаря империалистическому советскому прошлому. Близорукие – тем повезло: ложку видят, вилкой в жену вместо огурца не тыркают за столом – и уже о, чудо!